Мертвецы не тоскуют по золоту - Страница 6

— Как же, по-вашему, она вышла из дома, спустилась с лестницы, открыла дверь, дошла до берега и проплыла два десятка метров?

— Ума не приложу.

— Однако побежали к берегу. А как собака реагировала на домашних?

— Рычала, но никого не трогала. Настю она слушалась.

— Кто же ее мог отравить?

— Не знаю. Настя как-то сказала: "Дик, ты моей смерти не перенесешь, умирать будем вместе!" Настя часто болтала глупости, мы и внимания не обращали. Крыша у нее поехала.

— А как к медсестре относилась?

— Вику доктор Кмитт привел, а Настя ему доверяла. Плохую не предложит. Ну а потом хозяйка заподозрила ее в связи с мужем.

— Сплетни?

— Я вижу взгляды. Какие у Максима делаются масляные глазки, когда он на нее смотрит. Мартовский кот. Ну а у Вики роман на стороне. Гордая баба.

— Хорошо, Недда Петровна, вы свободны. Подпишите протокол и попросите зайти медсестру.

Когда экономка покинула комнату, Наташа тут же отреагировала.

— Она все врет. Путается на каждом шагу.

Куприянов сделал более глубокие выводы:

— Зачем ей травить собаку, а потом преодолевать барьеры и устраивать спектакль с утоплением? Смерть есть смерть, приняла бы тот же яд, что и собаке дала. В крайнем случае повесилась бы, если веревка имелась.

— Веревка имелась, — сказала Наташа. — Лапы у собаки связаны.

— Веревку мы не нашли, Наташа, — хмуро заметил Трифонов. — Кроме той, которой связан пес. Тут другое не ясно: откуда она знала, что покойная много раз звонила в милицию. Причем знала, куда конкретно. А телефона мы в ее комнате так и не нашли. И еще. Она тебе звонила в три часа, а домработница в это время ей еду приносила, и та книжку читала со спокойным видом, а ты говоришь, что она нервничала и кричала.

— Не нравится мне эта баба! — резко заявила Наташа.

Трифонов усмехнулся.

— Напрасно. Она без второго дна. Непонятно, чем продиктовано ее молчание.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет тридцати с небольшим, на которую можно смотреть и описывать долго и в деталях. Главным казались ее необычные глаза: серо-зеленые, безразличные, как морская вода в стакане. Чувственный рот и дерзкая упрямая линия подбородка. Стати и форм в ней хватало, при этом она излучала какую-то притягательную силу.

— Скажите, откуда вы родом? — мягко спросил Трифонов.

— Из Москвы.

— А как получилось, что вы завербовались нянькой в пригород Питера?

— Случайность. Жила с одним парнем в Питере, но, когда поняла, что он мне не подходит, ушла. Доктор Кмитт вошел в мое положение и рекомендовал меня в этот дом. У меня медицинское образование.

Трифонов немного съежился. Его коробили слова женщины. С такими дамами надо работать молодым ребятам, а не старомодным ханжам.

— Сколько времени вы здесь находитесь?

— Девять месяцев.

— В каких отношениях вы были с покойной?

— В ровных. Скажем так: она меня терпела. Я ей не возражала и не перечила, старалась не разговаривать слишком много. С больными лучше не спорить, они легко возбудимы и могут дойти до припадков или впасть в депрессию.

— Она могла кончить жизнь самоубийством?

— С какой стати? Мазюкалась, как уличная шлюха, пыталась заново влюбить в себя мужа. Часами наводила макияж, а он возвращался с работы и даже не заглядывал к ней.

— Я не заметил ни одного зеркала в ее комнате.

— А вы под подушку заглядывали? За одно и на очки напоролись бы. Она их прятала, но читать без них не могла. В сорок пять лет с ее внешностью можно еще на принца рассчитывать, а она на муже помешалась.

— Интересно мыслите. Может быть, скажете, почему их связь оборвалась?

— Сама виновата. Она изнемогала от неудовлетворенности, но, когда хозяин к ней заходил, у нее происходила обратная реакция. Вся причина в болезни. Она видела в нем не мужчину, а изменника. Навязчивая идея. Либо сверхчестолюбие, завышенное понятие гордыни, но скорее всего это следствие недуга, а не свойство характера. Как только он уходил, она начинала плакать. Весь ее макияж оставался на подушке.

— Кто она по гороскопу? — внезапно спросила Наташа.

Вика пожала плечами.

— Кажется, Лев. А вы из тех, кто верит в астрологию и гадает на кофейной гуще?

— А почему не верить? Я не сомневаюсь в том, что вы Овен.

— Предположим, но все это чушь собачья.

— Она нормально ходила? — продолжил допрос Трифонов.

— Нет сомнений. Страх перед полом, лестницей, падение, удар. Так можно себя довести до головокружения, глядя себе под ноги. А коляску она увидела в кино, и ей захотелось такую же. Она не терпела жалости, но постоянно пыталась ее вызвать, заполучить внимание к себе любой ценой, это перерастало в маразм, в своего рода паранойю.

— А как к вам относилась собака?

— Я не обращала на нее внимания. Это она только с виду страшная, а так дура дурой.

Трифонова не покидала мысль, что перед ним валяют Ваньку.

Эта женщина думала о своем, а говорила чужими словами и заготовленными ответами, если ее слова можно назвать ответами.

— Возле собаки найдена ампула без маркировки. Ваша?

— Я не заходила в комнату, не видела собаку и тем более ампулу. Я привыкла убирать за собой мусор. Что касается ампул, то за вашей спиной шкаф с медикаментами. Вы сидите в моей комнате. Надписи с ампул, по рекомендации доктора Кмитта, смыты кислотой. Здесь много психотропных средств, наркотических и других, которые надо держать под контролем. Шкафы заперты, и ключ только у меня. Ну а уколы здесь все делать умеют.

— И домработница?

— В первую очередь. У нее диабет, и она сама колет себе инсулин.