Мертвецы не тоскуют по золоту - Страница 117

117

На жесткой почтовой бумаге был указан адрес, а в углу надпись красным карандашом: "Лично в руки".

Трифонов достал тетрадь и пролистал ее.

— Ну, кто у нас умеет различать чужие загогулины?

— У меня опыта больше вашего, — улыбаясь, сказал Сычев. — Столько доносов и объяснительных прочитал, не приведи Господь.

Он надел очки на кончик носа и сел ближе к окну. Открыв тетрадь на первой странице, он начал читать.

"Пишу тебе из Москвы, Максим, и посылаю доклад по почте, так как не уверен, что сумею его довезти с собой до дома. Почта надежней. В последнее время я не уверен в своей безопасности, но, может, это преувеличение. Во всяком случае, наберись терпения и дочитай до конца. Начну издалека, чтобы потом провести параллели. Извини за занудство, но ты видел факты своими глазами, а я своими. Не уверен, что твой взгляд более правильный и тонкий. Советую сосредоточить внимание и на моих впечатлениях. Год назад у тебя появился новый сосед. Молодой художник с приятной внешностью, обаятельный, с наивной детской улыбкой. Такие люди не держат камни за пазухой. Правда, вид его носил следы определенной болезни, это я тебе как врач говорю, но какое нам до этого дело.

Два раза в неделю мы собирались в твоем доме и играли в преферанс. Илья Удальцов быстро адаптировался и стал своим в нашей консервативной компании. Играл он неплохо, часто рисковал, однако ему везло и он нередко выигрывал.

Состояние Насти ухудшалось, болезнь съедала ее на глазах, и я ничего не мог сделать. Как-то во время игры в карты ты сказал:

— Настя окончательно надломилась. Недда слишком груба и неорганизованна. Анастасию ей доверять больше нельзя. Что скажешь, Никита?

Я ответил:

— Нужна опытная медсестра. В наше время трудно найти подходящего человека. Необходим постоянный уход и присмотр. Сиделке придется отказаться от личной жизни. А сегодня каждый думает только о себе и своей семье.

— Я готов платить любые деньги, — возразил ты. — Пусть живет у нас, места хватает. Дадим ей один выходной день, обеспечим необходимым, бесплатный стол с хорошей кухней, могу предоставить машину в личное пользование и солидное вознаграждение за труд.

— Заманчивые перспективы, — вмешался Илья. — Кажется, вам повезло, господа! Есть такая женщина. Опытная, молодая, сильная и очень ответственная.

Мы навострили уши.

— И что же? — спросил ты.

— Ловите момент. Она долгое время работала медсестрой, потом сиделкой и одновременно экономкой у частных лиц. Имеет рекомендации. Москвичка. Но в личной жизни ей не повезло. Вышла замуж за прохвоста, переехала к нему в Петербург, а через год ушла от подонка. Живет сейчас в общежитии. Кажется, не у дел. Я могу ее поискать, и если вы уговорите женщину, то не пожалеете об этом. Только не скупитесь. Она стоит недешево.

— Любопытное предложение, — сказал я. — Но для начала мне придется проэкзаменовать вашу протеже. Мы должны быть уверены в профессионализме сиделки, прежде чем допускать ее к жене Максима Данилыча.

Художник только улыбался в ответ.

Через два дня он привез Вику ко мне в больницу. Честно говоря, я ожидал увидеть черствую корку с близорукими глазками, а встретил эффектную даму с обложки журнала. Вика относится к той категории женщин, в которых не влюбляешься с первого взгляда. Она въедается в тебя, как хорошая мазь под кожу, медленно и уверенно. Я беседовал с ней в течение часа, и она меня покорила своими знаниями, скромностью, легким общением, непринужденностью и добротой. Короче говоря, она без особых усилий завоевала мое расположение и даже задела заржавелые струны забытых чувств. Глядя на нее, я не мог отвести взгляд в сторону. Необычные глаза, вкрадчивый голос, мягкий и ненавязчивый, легкость движений, нежная кожа и ослепительная улыбка.

Когда она появилась в моем кабинете, я не просил ее показать мне рекомендации, о которых говорил Илья. Я пыжился изо всех сил, пытаясь изобразить из себя мудрого опытного гения, скорее дельца и опекуна, чем врача. Она предъявила мне бумаги. Я их прочел и почему-то сунул в ящик стола. Она даже не отреагировала на мой поступок. Рекомендации были написаны от руки, и каждая из них заверена печатью нотариуса или жилищной конторы. Подлинность документов не вызывала сомнений. Бывшие наниматели медсестры отзывались о ней в самых радужных тонах. Иначе и быть не могло. Я видел в этой женщине только плюсы, и мне не хотелось ее терять. Я старался удержать Вику, и мне пришла в голову мысль пригласить ее на ужин. Она не отказалась. Мы провели прекрасный вечер в "Фениксе". Теперь я ее оценивал как женщину. Вика обворожила меня, и выскользнуть из невода не представлялось возможным. В ней сидел дьявол, и я потерял голову. Конечно, без ее согласия старому невзрачному холостяку такую даму не затащить в постель. Но она отнеслась к моим намекам очень спокойно, как к должному. Утром мне дали понять, что со мной расплатились за услугу и на большее я могу не рассчитывать. Очень хорошо, что она вовремя поставила меня на место, иначе я наломал бы дров. Такие сильные женщины не для обезумевших старых холостяков. Я сумел взять себя в руки. Мое одиночество, покой, свобода, эгоизм победили короткую вспышку страсти. Разум взял верх над чувствами. На деле все было не так. Это она отодвинула меня в сторону и охладила мой пыл.

На следующий день я привел Вику в твой дом. Ее маскарад меня удивил. Зализанные волосы, отсутствие косметики, очки, скромный синий костюмчик. Очевидно, женщина не хотела смущать своей сексуальностью новую пациентку. Но спрятать под маской свою притягательность ей все же не удалось. Осанку, фигуру, взгляд не скроешь. Особенно от тебя. Ты всегда был отличным психологом, дипломатом и тонким знатоком человеческой души. Ты принял предложенную игру и защитился ширмой холодного безразличия. Я знаю тебя более двадцати лет, Максим, и привык к твоей маскировке и резким перепадам настроения. Я видел искорки в твоих глазах. Рыбка клюнула, и ты попался на крючок.

117